11 апреля в отечественный кинопрокат выходит фильм-катастрофа “Падение империи” (оригинальное название – Civil War) студии А24.
Режиссер и автор сценария — Алекс Гарленд (номинант на премию “Оскар”; “Из машины”, “28 дней спустя”, “Пляж”, сериал “Программисты”).
Главные роли исполнили Кирстен Данст (обладательница приза Каннского кинофестиваля за фильм “Меланхолия”, номинантка на премии “Оскар” и “Золотой Глобус”, “Власть пса”, “Фарго”, “Скрытые фигуры”, “Человек-паук” ), Вагнер Моура (номинант “Золотого глобуса”, “Нарко”), Стивен Хендерсон (“Дюна”, “Леди Берд”) и Кейли Спейни (лауреатка Венецианского фестиваля за роль в фильме “Присцилла: Элвис и я”).
Фильм начинается со сцены, где Ли (Данст), военная журналистка, сидит на опустевшей парковке под звуки выстрелов,c грустью и тревогой окидывает мысленным взглядом свою жизнь. «Каждый раз, когда мне удавалось живой и невредимой вернуться из зоны боевых действий, мне казалось, что я словно посылала своим родным предупреждение: «Никогда не повторяйте этих ошибок», — признается она Сэмми, своему старшему товарищу-журналисту. — И вот мы снова здесь».
Мы видим два поколения журналистов, оказавшихся недалеко от эпицентра военных действий, которые, несмотря на все попытки людей предотвратить эту страшную ситуацию, охватили всю страну. То, что раньше казалось совершенно невообразимым, стало реальность. Зрители увидят глазами Алекса Гарленда, режиссёра и автора-сценария фильма, выходца из Лондона, то, как он представляет себе возможное развитие ожесточенного конфликта, буквально в руины превратившего страну, жители которой даже не помышляли, что такое вообще возможно.
Ли смотрит на происходящее беспристрастным взглядом, она привыкла держаться особняком. В каком-то смысле Ли является олицетворением самого Гарленда, ведь именно благодаря ей мы увидим, как быстро меняется вся страна. До Гарленда таких фильмов о войне ещё никто не снимал: это очень динамичный экшн-триллер, в котором без прикрас показано, как разворачивается ожесточённый вооруженный конфликт. Это наглядный пример того, в каком состоянии может находиться вся нация, и одновременно это серьёзное ей предупреждение о том, к чему всё может привести.
Действие фильма разворачивается в недалеком будущем в Америке, охваченной гражданской войной. Силы Запада, союз нескольких штатов, восставших против Федерального правительства, вот-вот ворвутся в Капитолий и свергнут правительство. В надежде взять последнее интервью у Президента (Ник Офферман), Ли (Кирстен Данст), журналистка, которая снимает вооруженные конфликты по всему земному шару, и которую уже сложно чем-то удивить, отправляется в поездку к Белому дому с группой нескольких корреспондентов, среди которых есть молодая талантливая девушка-фотограф Джесси (Кейли Спейни). Ли, сама того не замечая, берёт над ней шефство.
По мере того, как журналисты продвигаются вглубь страны — так что это отчасти и роуд-муви — мы видим, как растёт напряжение в этой параллельной реальности, и буквально каждый кадр служит нам предупреждением, которое Ли всю свою жизнь пыталась донести до людей.
«Этот фильм для меня как страшная сказка о том, что с нами может случиться, если мы не научимся находить друг с другом общий язык, — признаётся Кирстен Данст. — Если мы не будем слышать друг друга, будем запрещать журналистам говорить правду, и не узнаем, как на самом деле разворачивались события».
В фильме Гарленда есть и камерные сцены, и сцены, в которых с пугающим размахом показано, что может случиться с людьми, если они забудут о том, что такое быть единой нацией. Здесь, в этой Америке будущего, где само понятие общества прекратило своё существование, каждый думает только о себе и о том, как спастись.
«Обычно, говоря о войне, люди рассуждают на тему того, какой будет нанесён ущерб. Если ты ведёшь боевые действия в населённом районе, потери среди гражданских неминуемы, — говорит Алекс Гарленд. — Нередко такие разговоры можно услышать от военачальников, и они говорят всё по фактам, что с объективной точки зрения верно. Как верно и то, что если смотреть на всю ситуацию изнутри, то это ужасающая жестокость».
Мрачной иронии и некоторой провокационности фильму Гарленда придаёт то, что все картинки, которые в нашем сознании связаны с войной, все эвфемизмы, которые мы используем по отношению к ней в современном обществе — воздушные атаки, гражданские объекты и сопутствующие потери — тут имеют самое непосредственное отношение к Америке.
«Неважно, идёт ли речь о какой-то стране, в которой началась гражданская война, или о стране, которая ведёт войну со своими соседями — война есть война», — говорит Гарленд.
Если в триллере «28 дней спустя» по сценарию Гарленда, вышедшем на экраны в 2002 году и навсегда изменившем сам жанр зомби-хорроров, на улицах Лондона стоит зловещая пустота, то в «Падении империи» в Нью-Йорке и всех городах, которые журналисты проезжают по пути в Капитолий, царит настоящий беспредел. Жестокие акты насилия, которые происходят на фоне знакомых каждому американских пейзажей, кажутся одновременно чем-то совершенно немыслимым и в то же время абсолютно реальным.
«Если позволить определённой ситуации получить развитие в твоей стране, то нужно быть готовым к последствиям, к которым это может привести, — говорит Гарленд. — Знаменитая фраза гласит, что если мы забываем уроки истории, то мы обречены на их повторение. И важно помнить, что никто от этого не застрахован. Ни одна страна. Потому что дело тут совсем не в стране, а в народе, который там живёт».
«Когда я читал сценарий, то в моей голове произошел когнитивный диссонанс, — признаётся Вагнер Моура, который играет Джоэля, партнёра-журналиста Ли. — Всё, что мы привыкли видеть по телевизору, думая, что это происходит где-то очень далеко, тут происходит прямо в США, и как же безумно страшно за этим наблюдать».
Об истинах причинах Гражданской войны, которая разворачивается на экране, зрителям предстоит догадаться самостоятельно. Можно сказать, что это как тест чернильных пятен Роршаха, когда вам самим нужно решить, что же вы видите перед собой.
«Этот пазл вам нужно будет собрать самостоятельно, — говорит Кейли Спейни. — Причину, по которой все это могло произойти в Америке, вам подскажет ваше внутреннее чутьё».
По большому счёту не важно, по какой причине разгорелся этот конфликт: по мере того, как пожар войны будет охватывать на экране всё большие и большие территории, вас будет не покидать чувство неумолимой реальности происходящего. И это даже не антиутопия: вы увидите, как на самом деле, без прикрас, выглядят военные действия в реальной жизни, и услышите грохот войны.
«Не думаю, что это что-то абстрактное. Всё это вполне реально, — говорит Гарленд. — Также я считаю, что первые признаки опасности проявляются куда раньше, чем в обществе начинается расслоение, ведущее к гражданской войне. Серьёзные проблемы появляются ещё задолго до этого. И мы видим, что именно так и происходит сейчас в некоторых уголках мира. И это не умозрительные выводы».
Общество на грани расслоения
По словам Кирстен Данст, её героиня Ли — это тот человек, который разучился наслаждаться жизнью. «Она повидала очень многое, — говорит актриса. — И поэтому можно сказать, что её душа и сердце огрубели».
Отчасти она стала такой из-за своей профессии. «Чтобы сделать хороший репортаж, военному журналисту нужно подобраться к происходящему настолько близко, насколько это возможно. Иначе фотографии не получатся, — говорит Гарленд. — Так что тут нужна настоящая отвага и выдержка».
В фильме Гарленда военные журналисты, которым приходится порой быть свидетелями самых жутких событий и документировать их, предстают как настоящие герои. И для Гарленда это очень важно, ведь его отец — известный политический карикатурист, а сам Алекс воспитывался и рос в среде журналистов. Героям Ли и Джесси Каллину режиссер дал эти имена в честь известный военных корреспондентов Ли Миллер и Дона Маккаллина, творчество которых он очень уважает.
По сюжету Ли демонстрирует невероятное мужество. В некоторых сценах она бежит прямо на линию огня, тогда как все солдаты спешат в укрытие. И на её лице всегда читается невероятная усталость от происходящего – отголоски всего того, через что ей пришлось пройти за годы работы военкором.
«Она испытывает чувство измождённости, — говорит Гарленд. — Ведь она рисковала своей жизнью, чтобы предупредить людей об опасности того, что они творят. Но её предупреждение никто не услышал. И ей очень больно от этого. В фильме вы увидите человека со сломленной душой».
По словам Данст, хотя её героиню никто не хочет услышать, её работа — «это всё, что у неё есть».
«Больше в жизни у неё ничего нет. Ни семьи, ни дома. У Ли есть только одна сумка, с которой она ездит с задания на задание. И в этом вся её жизнь. Кроме работы у неё нет абсолютно ничего», — говорит Данст.
В стране, где полыхает гражданская война, её коллеги-журналисты вынуждены существовать в таких же условиях.
«И неважно, по какой причине человек избрал эту профессию, ставшую для него чем-то вроде зависимости, неважно, какие темные черты характера толкнули его взять в руки фотоаппарат и идти снимать эти ужасы, — все четверо военкоров, оказавшихся вместе в этой машине на пути в Вашингтон, понимают друг друга без слов», — говорит Спейни про Ли, Джоэля, Джесси и их старшего товарища Сэмми (Стивен Хендерсон).
«Мне хотелось показать три поколения журналистов: самое старшее, среднее и младшее», — говорит Алекс Гарленд.
Джесси, молодая девушка-фотограф, которая хитростью попадает к ним в машину, сначала ужасно раздражает Ли. Возможно, в ней Ли узнаёт саму себя в юности.
«Она видит в Джесси некоторые свои черты, и это её дико злит. Возможно, Ли даже хочется прокричать ей: «Эй, хватит! Не делай этого!», — признаётся Данст. — И в то же время Ли хочется оградить Джесси от всех опасностей, ведь она прекрасно знает, как затягивает их профессия, и что порой, чтобы показать людям правду, нужно подвергнуть себя опасности. Ли хочется предупредить Джесси, чтобы она не пошла по её пути, чтобы она не позволила своей душе огрубеть, и чтобы не забыла, что помимо работы есть в жизни и что-то ещё».
«Ли видит, как светятся у Джесси глаза, и понимает, что все усилия оградить её от опасностей напрасны. Она понимает, как Джесси буквально горит работой, — говорит Гарленд. — Ли наблюдает за Джесси и понимает, насколько она сама опустошена. В её душе больше нет места ни амбициям, ни надежде. Если бы люди её услышал, то страна не находилась бы сейчас в таком отчаянном положении. Это то чувство, которое испытываешь, когда понимаешь, что потерпел поражение».
По словам Гарленда, именно так люди себя ощущают перед лицом разыгравшейся катастрофы или при виде её последствий, – того, что никто даже не мог себе вообразить.
Фильм Гарленда «Падение империи» как раз и является провокационной попыткой представить себе, каково это – потерпеть поражение такого масштаба. По сюжету Техас и Калифорния объединяются в так называемые Силы Запада, и на первый взгляд кажется, что такого политического союза в реальности не может быть. Но никто не верит в то, что начнётся война, пока не раздадутся первые выстрелы. Кажется, что империя никогда не падёт, но в один прекрасный день это всё же происходит. По словам режиссера, наши представления о том, как в Америке может начаться расслоение общества, сильно устарели и в корне не верны.
«В современном обществе гражданская война может начаться с возникновения очагов напряжённости, — говорит Гарленд. — Это не будет повторением сценария предыдущей Гражданской войны. Не думаю, что в Америке или другой какой-либо стране мира гражданская война может начаться из-за процесса демаркации. Основная опасность сейчас не в этом. Главная наша угроза – это расслоение общества».
«Это проблема глобального уровня», — говорит Гарленд, детство и юность которого прошли в Англии. Его всегда интересовала и пугала эта тема. Гарленд давно наблюдал за тем, как в американском обществе начинаются процессы дестабилизации, и какое влияние это оказывает не только на самих американцев, но и, благодаря «эффекту домино», на другие нации.
«Америка настолько сильная и могущественная, что другим странам ничего не остаётся, как следовать её политике и её выбору, ведь они прекрасно понимают, какие для них могут быть последствия, – говорит Гарленд. – Под удар могут попасть экономики целых регионов, где-то может начаться вооруженный конфликт, а где-то – измениться судьба целого народа. И всё это зависит от происходящего на политической арене в Америке».
И хотя в фильме умышленно опускаются причины начала гражданской войны, становится понятно, что вся суть кроется в том, что страна утратила свою национальную идею. Нация, процветание которой когда-то зиждилось на общей истории и единых принципах, теперь подвергается процессу расслоения.
«И откуда ты, американец? – задаёт вопрос одному из героев солдат в фильме, роль которого играет Джесси Племонс. И это, пожалуй, одна из самых страшных и запоминающихся сцен в картине. Нам всем инстинктивно хочется чувствовать принадлежность к какой-то из групп по определённому признаку. Но у героев по обе стороны баррикад на подобный вопрос нет ответа.
Теперь, когда будущее страны обречено, все делят друг друга на «своих» и «чужих». Напряжение на экране нарастает с такой скоростью, что вы увидите без прикрас, как развивается этот ожесточённый военный конфликт.
В одной из сцен Джесси и Джоэль неожиданно попадают под перекрёстный огонь снайперов, и Джоэль спрашивает солдат, почему же они открыли стрельбу, но те даже не удостаивают его ответом.
«Им некогда пускаться в долгие размышления. В них стреляют, и они открывают ответный огонь, пока их самих не пристрелили. Вот и всё, – объясняет Гарленд. – И не важно, на чьей стороне ты сейчас воюешь. Главное, чтобы кусок металла не вонзился в твое тело».
Современные методы ведения войны
По признанию самого Гарленда, очень сложно снимать военный фильм, цель которого – призвать людей прекратить все войны.
«Когда снимаешь фильм о военных событиях, сложно удержаться от соблазна сместить весь основной фокус на тему насилия, – признается Гарленд. – Большинство фильмов антивоенной направленности по своей сути таковыми не являются. В них большое внимание уделяется теме братства, сплоченности и мужества. И даже если у их создателей изначально не было желания романтизировать свою картину, в итоге у неё все равно появляются такие мотивы. Этого очень сложно избежать – ведь храбрость всегда романтизируют, равно как подобный флёр есть и у трагических событий».
По словам Гарленда, редким исключением из этого правила является картина Стэнли Кубрика «Тропы славы» и пронзительная советская драма Элема Климова «Иди и смотри». По задумке Гарленда «Падение империи» – это антивоенное кино, которое заставит вас не раз замереть от ужаса в кресле кинотеатра, но это будет именно животный страх, а не то чувство, которое испытываешь, когда смотришь экшны, чтобы просто пощекотать себе нервы.
«У меня был особый подход к съёмкам: в фильме всё выглядит максимально приближено к реальности, – говорит Гарленд. – Например, в сценах, где героев расстреливают, вы не увидите ни искр, ни фонтанов крови, ни огромных кровавых пятен на стене у них за спиной. Убитые и раненые будут просто падать на землю, и кровь будет сочиться из их ран именно так, как это происходит в реальной жизни».
Гарленд намеренно выстроил экшн-сцены таким образом, что «события в них по своей хронологии совпадают с тем, что люди обычно видят в репортажах по ТВ. Да, это не так кинематографично и порой напоминает документальную хронику, но таким образом режиссёру удалось показать насилие во всей его жестокости. Ведь в сцене, где гибнут десятки людей, не может и не должно быть ничего красивого.
Работа оператора выстроена таким образом, что у зрителя появится полное ощущение, будто он сам стал участником боевой схватки: этот приём быстрой и резкой смены кадров Гарленд уже использовал в своём фильме «Аннигиляция».
«На съёмках мы практически отказались от использования мини-тележек «долли» и рельсов, которые обеспечивают более плавную съёмку сцен, – говорит Гарленд. – Вместо этого у нас были маленькие ручные камеры со встроенным стабилизаторами».
«Я считаю, что снимать экшн-сцены ручной камеры было лучшим решением, – говорит военный консультант фильма Рэй Мендоса. – Снятые таким видеооборудованием сцены на экране выглядят более живыми и правдоподобными: ведь картинка перед твоими глазами мелькает и меняется очень быстро, как и в реальной жизни».
Чтобы заставить зрителя леденеть от страха, команда фильма тщательно проработала каждую деталь от декораций до звуков взрывов и выстрелов, чтобы всё было как можно более натуралистично.
«По возможности я использовал специальные имитационные пистолеты, – говорит Гарленд. – Реакция людей на их выстрелы непредсказуемая. Иногда создается ощущение, что выстрел был произведён из крупнокалиберного оружия. Так, из-за мощного разряда у человека возникает ощущение, что его кто-то толкнул в грудь».
«Мне пришлось носить беруши, чтоб заглушить звуки выстрелов, – признаётся Кирстен Данст. – Ведь когда слышишь стрельбу, то невольно вздрагиваешь и даже подпрыгиваешь. На съемочной площадке было невероятно громко, особенно когда мы находились в закрытых помещениях. Помню, что когда сидела в трейлере на гриме, его пол и стены буквально содрогались от звуков взрывов, доносившихся с площадки».
Заключительной экшн-сценой в фильме является взятие Капитолия, декорации для которого были отстроены с нуля. Сцену снимали в Атланте.
«По соображениям безопасности и по некоторым другим причинам мы решили, что создадим своё собственное здание Капитолия, – рассказывает художник-постановщик Кэти Макси. – Примерно за месяц мы соорудили здание высотой в 120 метров и две улицы по бокам здания».
«Действие фильма идёт как на земле, так и в воздухе и даже на крыше зданий, ведь в попытке добраться до финальной цели своего путешествия наши герои готовы преодолеть любые преграды на своём пути, – говорит Рэй Мендоса. – Мне хотелось, чтобы Гарленд показал войну со всех возможных ракурсов. Когда я только приступил к работе, мне казалось, что не хватает перспективы, а ведь когда ты ведёшь настоящий бой, то он может происходить где угодно».
В результате Мендосе вместе с постановщиками трюков Джеффом Дэшеноу и Уэсли Скоттом удалось создать на экране ощущение того, что хаос буквально обволакивает тебя.
«В финальной сцене у нас задействованы примерно 50 каскадеров, так что лица каждый раз меняются, – говорит постановщик трюков Джефф Дэшеноу. – А ещё вы увидите, как машины будут проноситься мимо актеров на огромной скорости, а танки наезжать прямо на них, а также услышите оглушительные взрывы и автоматные очереди».
Чтобы грамотно поставить такие сложные сцены, одной раскадровкой было не отделаться. Гарленду и команде пришлось проводить бесконечные совещания и создавать целые схемы, похожие на те, которые командир футбольной команды рисует перед игрой.
«Перед нами лежала карта места съёмки, и мы наносили на неё стрелки и помечали точки, где должны были располагаться камеры, – рассказывает Гарленд. – Только так можно было правильно распланировать сцену: этот танк поедет сюда, а вот этот бронеавтомобиль – сюда. Затем побегут солдаты. Так мы снова и снова отрабатывали каждую сцену».
В конце концов осада Белого дома заканчивается его взятием. Ли, Джесси и Джоэль бегут за группой солдат по коридорам, по которым раньше ходили лишь президенты США, и кажется, что мы словно в компьютерной игре, действие которого перенеслось в реальную жизнь.
«Рэй был морским пехотинцем, и в фильме в качестве актеров мы задействовали как раз таких солдат, – рассказывает Гарленд про Мендосу. – Они просто делали всё так, как обычно делают в подобных ситуациях, а нашей задачей было всё заснять. Так что я не давал им никаких указаний, которые режиссёр раздаёт на площадке. Они просто действовали согласно уставу. Единственное, я сказал им, чтобы они не обращали внимания на камеру».
На площадке Гарленд предоставил Мендосе полную свободу действий. Его главным условием было лишь то, чтобы все происходящее в кадре было максимально приближено к реальности.
«Я нанял в качестве актеров настоящих ветеранов боевых действий, – признается Мендоса. – Всё получилось очень достоверно, начиная от диалогов, до общего настроя на площадке и сцен перестрелок».
Чтобы подчеркнуть контраст между реалиями нашей повседневной жизни и ужасами войны, Кэти Макси старалась, по её словам, придать всем декорациям оттенок некоего «сюрреализма происходящего». Одной из ярких сцен стала та, в которой Джесси и Ли совершают жёсткую посадку на вертолете на парковку торгового молла.
«Я создала 3-D модель вертолета и отрисовала в нём каждый винтик, – вспоминает художник-постановщик. – Так что это будет самая невероятная сцена авиакатастрофы, которую вы когда-либо видели в кино».
В другом эпизоде Ли вместе с остальными журналистами заезжает в милый провинциальный городок, который, кажется, война обошла стороной.
«Мы поставили на лужайки газонокосилки, разбросали детские игрушки, включили поливалки – со стороны может показаться, что жизнь идёт свои чередом в этом тихом городке, – говорит Кэти Макси. – Люди никуда не уехали из своих домов, словно ничего не произошло». Но, конечно же, отголоски войны уже слышны и там.
Благодаря всем этим деталям из обыденной жизни гражданская война в фильме кажется совсем не антиутопией, а чем-то вполне реальным и осязаемым. При просмотре фильма возникает ощущение, что она уже стала частью нашей жизни. По словам Гарленда, такое чувство возникает при просмотре сцены, действие которой разворачивается на опустевшем футбольном стадионе.
«Такой эффект создается благодаря стараниям наших декораторов, – говорит Гарленд. – Там все исписано граффити, а на заднем плане видны обезлюдевшие здания».
Местом действия одной из перестрелок стал заброшенный парк развлечений.
«Мы искали подходящие площадки для съемок и обнаружили парк, владельцы которого обанкротились, а части аттракционов так и остались лежать прямо посреди пустыря, – говорит Гарленд. – Так что некоторые их заброшенных зданий, которые вы увидите в фильме, вовсе не являются декорациями».
О кастинге
По словам Гарленда, есть много актеров, которые, плохо это или хорошо, словно живут совсем в другом измерении, не в том, в котором находимся мы все. «Они будто пришли из другого мира и живут другой жизнью», – рассуждает Гарленд.
Если проследить карьеру Кирстен Данст, то кажется, что она как раз из таких актрис: она начала сниматься с раннего детства, и с этого момента её карьера пошла гору. Многие из нас буквально выросли на её фильмах. «И все же я всегда чувствовал, что Данст ничем особым от нас всех не отличается», – признается Гарленд.
«Было важно, чтобы актриса-исполнительница роли Ли не понаслышке знала, что такое радости и горести простого человека, – говорит Гарленд. – Так что Данст прекрасно вписалась в роль журналистки, на долю которой выпало очень многое».
Настоящих боевых действий за свою жизнь Данст ни разу не видела, играть героинь, чья профессия была бы связана с войной, ей также не доводилось.
«Когда я читала сценарий, мое сердце начинало биться быстрее, потому что я никогда ничего подобного не видела», – признается Данст.
На следующий день у актрисы состоялся звонок по Zoom с Гарлендом.
«Помню, что когда садилась в машину, то сказала друзьям, как сильно мне хочется, чтобы этот фильм вышел на большие экраны, и как я мечтаю сыграть в нём роль. Таких героинь у меня ещё не было», – вспоминает Данст.
Актрисе также не терпелось поработать с Гарлендом, так как она была в восторге от его предыдущих фильмов.
«Для меня всегда самым важным было, какой режиссёр возглавит проект, в котором мне предлагают роль, – говорит Данст. – Кого я там сыграю – второстепенный вопрос, сценарий тоже не так важен. Если мне нравится режиссёр, то скорее всего я отвечу ему согласием ещё до того, как открою сценарий будущего фильма. Гарленду как режиссёру очень важно показать правду жизни такой, какая она есть. Он всегда говорит все в открытую, без обиняков, что я ценю. И он очень серьезно подходит ко всему, за что берётся».
Темы, которые затрагиваются в фильме, сейчас невероятно острые и злободневные, особенно в свете новостей, которые приходят со всех уголков планеты.
«Мы понимали, что станем частью чего-то глобального, что имеет куда большее значение, чем все наши отдельно взятые дела и заботы, – признаётся Данст. – Было ощущение, что Алекс снимает свою версию «Апокалипсиса сегодня», и мы стали частью этого невероятного проекта».
Готовясь к съёмкам, Данст решила пообщаться с профессиональным фотографом и научиться грамотно обращаться с камерой.
«У меня двое детей, так что я просто брала фотоаппарат и целыми днями снимала их. Потом наступило Рождество, и я тоже не выпускала камеру из рук, – вспоминает Данст. – Мне хотелось привыкнуть к ней настолько, чтобы я не представляла уже своей жизни без неё, ведь по сценарию моя героиня – фотокорреспондент».
Кирстен Данст и Кейли Спейни работали вместе с фотографом Мюррэем Клоузом, чьи работы, где всё находится в движении, вы увидите в фильме. Актрисы также изучали снимки знаменитого Дона Маккаллина. Перед стартом съёмок на протяжении двух недель у актёров проходили репетиции и читка сценария, они также смотрели документалку о войне в Сирии «В последний момент» и картину Элема Климова «Иди и смотри».
«Мы включали на экране эти киноленты, затем разбирали отдельные сцены из нашего будущего фильма и репетировали их, меняя фразы в диалогах, стараясь попутно узнать друг о друге как можно больше», — вспоминает Данст, которая и во время репетиций не выпускала из рук фотокамеру.
Данст и Спейни успели подружиться за время съёмок, совсем как их экранные героини, по сути представительницы разных поколений.
«Я воспринимала Кейли как младшую сестрёнку, и мне хотелось её оберегать и защищать, — признается Данст. — Мы сразу прониклись друг к другу тёплыми чувствами». Съемки были совсем непростыми, и Спейни было очень приятно, что Данст и её семья окружили её настоящей заботой на это время.
«Мы с детьми приглашали её в гости, затем все вместе шли куда-нибудь поужинать и съесть по мороженому, — вспоминает Данст. — Думаю, ей было приятно после напряжённых съемок побыть немного в обычной семейной обстановке».
«Данст просто волшебная! С первых дней репетиций она взяла надо мной шефство, — вспоминает Спейни. — В этом мы с ней очень похожи на наших героинь. Я занимаюсь съёмками только пять лет, не так долго. А у неё за плечами колоссальный опыт. Мне было так приятно, что она помогала мне советом и делом, было так здорово работать вместе с Данст».
Спейни и Данст так сблизились за время съёмок, что Кирстен порекомендовала её своей подруге и режиссёру Софии Копполе. В итоге Кейли получила главную роль в её фильме «Присцилла: Элвис и я».
«По ходу действия фильма её героиня буквально преображается на экране, — говорит Данст о роли Спейни. — С наших первых совместных дублей я ощутила, что на площадке мне очень легко. Такое чувство испытываешь, когда твой партнёр по экрану – настоящий профессионал. Мы отлично чувствовали друг друга во время совместных сцен, и это видно».
Хороший экранный дуэт у Спейни сложился и с актёром Стивеном Хендерсоном, с которым Кейли уже играла в мини-сериале Гарленда «Программисты». Ещё в процессе работы над сценарием Гарленд знал, что пригласит этих актёров сыграть и в своём новом фильме. Они символизируют собой связь поколений. И если Ли кажется, что Джесси не искренна в своих попытках подружиться с ней, то Сэмми, благодаря своему жизненному опыту, безошибочно понимает, что Ли сама когда-то была такой же, как Джесси.
«Кейли чудесная актриса, — говорит Стивен Хендерсон. — Героиня у неё получилась такая чистая, наивная, не утратившая идеализма, в ней столько жажды новых знаний, желания развиваться. Когда смотришь на такую девушку, веришь, что судьба будет к ней благосклонна, ведь за ней будущее, хочется с оптимизмом и надеждой смотреть вперёд. Вот какое поколение хочется оставить после себя».
На роль Джоэля Гарленд пригласил актёра Вагнера Моура, сыгравшего Пабло Эскобара в сериале «Нарко». Гарленду понравилось, как легко справился Вагнер с такой непростой ролью.
«В Вагнере столько обаяния, у него тонкое чувство юмора, и с ним всегда весело и интересно. А ещё у него доброе сердце, — говорит Гарленд. — У этого героя крайне непростая работа, но он всегда держится легко и непринужденно. Моура отлично вписался в эту роль».
Обаятельный и открытый Джоэль – полная противоположность Ли, которая предпочитает держать все мысли и чувства при себе. Герои прошли вместе через огонь и воду и успели привязаться друг к другу за это время.
«Ли и Джоэль как брат и сестра, которые любят друг друга и заботятся друга о друге, — говорит Вагнер Моура. — Наблюдать за этими отношениям одно удовольствие. Порой они не стесняются в выражениях, но им даже не за чем потом извиняться, ведь они уже досконально друг друга изучили».
Герою Моура, человеку, который никогда не теряет хорошего расположения духа, предстоит в одной из самых тяжёлых сцен фильма пройти через серьёзное испытание. Вместе с группой журналистов они обнаруживают массовое захоронение убитых людей и сталкиваются лицом к лицу с вооружённым отрядом во главе с солдатом, роль которого играет Джесси Племонс.
«Всё в этой сцене пропитано чувством расовой ненависти. Герой у Племонса получился настолько пугающе убедительным, что сразу понимаешь, насколько серьёзна ситуация, в которую попали герои, — признаётся Моура. — Эту сцену мы снимали целый день, и нам пришлось очень непросто. Под вечер, после бесконечных репетиций диалога, где мой герой умоляет солдат сохранить жизнь себе и свои друзьям и понимает, что перед ним беспощадные расисты, я просто не выдержал и рухнул на траву, и слёзы покатились по моим щекам. Мы как раз закончили сцену, а я не мог успокоиться ещё почти полчаса. Настолько физически и морально было тяжело».
У героя Племонса не так много экранного времени, но эта роль солдата в красных солнечных очках получилась очень запоминающейся. От его героя так и веет опасностью.
«Думаю, зрители просто не смогут отвести взгляд от этой пары очков на его лице, они будут стараться прочитать по его глазам, что же он за человек, — говорит Гарленд. — Джесси сам предложил надеть на своего героя очки. Он отправился в магазин и купил шесть различных пар. Перемерив их всех, он понял, что красные подходят для этой сцены лучше всего».
Джесси Племонс – муж Кирстен Данст, и именно она поспособствовала тому, что он согласился сыграть эту небольшую, но такую яркую роль.
«Тут Алексу очень повезло, — улыбается Данст. — Если хотите пригласить Джесси на эту роль, я вам помогу его уговорить. Кроме того, мой муж – великолепный актёр».
Общество, которое забыло о единстве
Гарленд сел за сценарий к своему будущему фильму «Падение империи» в 2020 году, через несколько месяцев после начала пандемии, когда казалось, что мы больше не можем с уверенностью смотреть в будущее, и наша реальность уже никогда не станет прежней.
В последующие за этим годы оказалось, что его внутренние опасения и страхи, которые он описал в своём сценарии, словно начали обретать реальные очертания.
«Меня терзали тревога и злость, и я решил дать им выход. А затем начался долгий период подготовки к съёмкам фильма, — вспоминает Гарленд. — И за время работы над картиной мои возмущение и недовольство не утихли. Наоборот, они стали лишь сильнее».
Подобно многим произведениям искусства на схожие темы, фильм Гарленда – попытка показать, что может произойти с обществом, раздираемом непримиримыми противоречия, в котором под основной удар попадают простые люди.
«Мне хотелось снять этот фильм, так как я понимаю, что наши страхи и опасения – совсем не паранойя. Ведь паранойя – это бояться того, чего ты по сути не должен опасаться».
Война может начаться где угодно. Пасть может любая империи.
«Сначала от этой мысли ты приходишь в шок, но с другой стороны в этом нет ничего необычного, — говорит Данст. — Такое может произойти в любой стране. Никто от этого не застрахован».
В фильме много жестокости и насилия, и всё же, по словам Данст, авторы не лишают зрителей последней надежды на то, что всё будет хорошо.
«Думаю, в реальной жизни всё же до такого не дойдет, но я оптимист, — говорит Данст. — Надеюсь, мы избежим такого будущего. Подобное происходит, когда мы перестаём видеть друг в друге людей».
Кино у Гарленда получилось довольно радикальное, но, по его собственному признанию, он надеется, что мнение у зрителей не будут предвзятым.
Мир на экране погружается в настоящий хаос, пропитанный ненавистью и насилием, как общество расколется на два лагеря, но одновременно вы задумаетесь и о важных вещах. У фильма «Падение империи» нет аналогов среди американских военных картин. Пожалуй, это самая смелая работа Гарленда за всю его карьеру.
«Я рос в эпоху постпанка и постхиппи. И мне всегда хотелось сделать что-то бунтарское, — признаётся Гарленд. — Я не мог побороть в себе это желание, оно было инстинктивным. Оно появилось у меня ещё в раннем детстве. Мне так никогда и не удалось избавиться от него. Думаю, если тебе так сильно хочется что-то сделать, нельзя противиться этому желанию».